ГЛАВА 6. Цепь слухов
Продолжение. Начало в предыдущих номерах

Естественно, господин Бургельский не стремился удовлетворить мое любопытство. У меня был в запасе вопрос, на который он не мог ответить, что не осведомлен. Возможно, с этого вопроса и следовало начинать нашу беседу.

- Пан Альберт, - спросил я, - по сообщениям адмирала Чичагова, в замок накануне занятия Несвижа корпусом генерала Ламберта прибыл обоз, охраняемый уланами из полка князя Доминика Радзивилла, в составе сорока возов с награбленными в Москве сокровищами. Известно ли вам, что конкретно было на этих возах, кто разбирал привезенные ценности, может, вы приняли их на хранение, какова их судьба?

Бургельский сильно удивился, можно сказать, он был потрясен.
- Какой обоз! Какие московские сокровища! - буквально вскричал он, отвергая такое предположение. В голосе его сквозил скорее ужас, чем негодование. Видимо, он сообразил, какое против него выдвинуто обвинение. - Пусть побоится Бога тот, кто это придумал! Уланы были, это правда, но безо всякого обоза. За день до появления тут полковника Кнорринга прибыл отряд из пятнадцати человек с поручиком Обуховичем, который привез записку от князя Доминика о срочном вывозе сокровищ в Варшаву. Это мне предстояло собрать обоз. Ночью из Альбы привели в замок подводы, ими потом воспользовался Чичагов. А утром в город вошел татарский уланский полк, началась стрельба. В Альбе стояла пехотная рота капитана Рокоссовского, от него отряжался взвод дежурить в замке. И еще тут оказались уланы князя Доминика. На свою беду они начали отстреливаться. Почти все и погибли.

- А что означает “почти все”? - решил я уточнить число погибших.
- Поручик Обухович и с ним трое уланов ушли подземным ходом в костел.
- Они знали, где этот ход? Или это вы им помогли?
- А что делать? Мне было жалко этих юношей. Их бы убили.

Я промолчал, думая, что и Кнорринг, и Тучков вели себя соответственно обстоятельствам. Возможно, что и слуг били, выпытывая, куда спрятались поляки.
- Неужели вы рискнули бы доверить княжеские сокровища в десять миллионов золотых кучке юных уланов?
- Так пожелал князь Доминик. Никто не ожидал появления Молдавской армии.
- Неужели князь не понимал степень опасности: война, на дорогах войска, казаки, просто грабители…
- Не знаю.

Мне не верилось, что князь Доминик, отступая с Наполеоном по Смоленской дороге, зная о партизанских партиях, решился вывозить сокровища на путях боевых действий войск. Вполне возможно, что он решил перепрятать сокровища понадежнее, подумал я, ведь отдавал он себе отчет, что замок ждет секвестр или его займут под лазарет или казарму и вообще отнимут. Бургельский не успел, а воображение Чичагова породило легенду для государева утешения.

- Скажите, пан Альберт, а этот альбинский обоз, вами подготовленный, случайно не зачислен в урон княжескому хозяйству от российских войск?
- Не знаю, - ответил он.
Я сказал, что буду признателен, если пан комендант покажет мне завтра эту княжескую загородную усадьбу.

Ночью к Бургельскому пришла удача. Утром, когда я зашел к нему, он весьма радостно сообщил мне, что ему повезло отыскать несколько листков из последнего инвентаря ценностей, и в них есть описание скульптур апостолов, которыми я интересовался. Не скрывая интереса, я ознакомился с описанием, которое названо было “Цимбориум святого Михала”. Вот из чего оно состояло: дверцы серебряные, высотой три локтя, с украшениями в виде листьев, покрытых золотом, манстранц серебряный с позолоченными лучами, украшенный драгоценными камнями, серебряные фигуры Иисуса Христа и святого Иоанна в ризах позолоченных высотою в локоть, два апостола в половину фигуры в пол-локтя величины, серебряные шесть голов апостолов, по шею изображенных, и еще одна голова серебряная отдельно, все это для украшения дверей той же дарохранительцы предназначенное.

Стараясь не выказать своего разочарования, я поинтересовался, как это костельное серебро попало в сокровищницу.
- Реликвия попала в замок, когда закрыли костел святого Михала, - пояснил Бургельский.
- А когда его закрыли?
- Лет тридцать назад. Когда запретили орден иезуитов. Костел закрыли, а монастырь при нем передали под госпиталь.
- На каком же основании предметы, тут исчисленные, оказались у Радзивиллов?
- Дед князя Доминика некогда пожертвовал их костелу, носившему имя его святого. Князя звали Михал Казимир. Их и отлили в замке…
- А что сейчас в этом бывшем костеле?
- Ничего.

Через полчаса мы с господином Бургельским выехали на бричке из замковых ворот и возле ратуши повернули налево. Дорога шла по насыпи между двумя озерами, перекрытой весьма впечатляющей Слуцкой брамой. Некогда это мощное сооружение могло служить городу защитою, теперь же создавало немалые помехи путешественникам.

Костел стоял на пригорке в верстах четырех от города. Мы поднялись к обреченному на разрушению бесхозному храму. Через дорогу возле каплицы вырастало кладбище, впереди до озера лежали луга, а за озером стоял замок. Место было пустынное. Скорее всего, оно и при иезуитах не кипело жизнью, и посему я не поверил, что сюда могли проложить подземный ход или подарить уникальные украшения для кивора, которые постарались бы украсть.

Постояв минут пять на руинах, мы прежнею дорогой вернулись в город и направились в Альбу. У господина Бургельского внезапно пробудилось настоящее красноречие, он заявил, что эта усадьба, существующая уже двести лет, была «настоящим рукотворным чудом».

- Почему «была»? - спросил я.
- Четверть века без хозяина, - ответил Бургельский. - В год войны потерпела разрушения…
- Разве здесь случились бои?
- Не обошло стороной. Когда отступала вторая армия, в замке три дня жил Багратион, а усадьба была забита солдатами…
- Надо думать, тогда ничего не исчезло из драгоценностей, - заметил я.
- Как бы не так, - возразил Бургельский. - Невозможно без потерь, когда один полк приходит, другой выступает на марш. Разумеется, не в таких размерах, какие позволили себе адмирал Чичагов и генерал Тучков…
- А почему вы не отметили это в своей жалобе?

- На кого было жаловаться? На какой полк, на каких генералов? Да и кому? Российские войска откатывались, французы шли к Москве… Артиллерия маршала Даву обстреливала аръергард Багратиона. В Альбе многое тогда сгорело…

Не буду подробно описывать загородную усадьбу, которая занимает тридцать квадратных верст, а может, и сорок; тут надо пожить добрую неделю, чтобы осмотреть два прелестных озера, десять прудов, два главных канала длиною в версту и еще восемь длиною примерно с полверсты и шириною в три-четыре сажени, они лучами отходят от небольшого озера с островом посереди, на котором стоит полусгоревший при обстреле дворец, а между каналами разрушаются пустые или погоревшие дворы. Впечатление они производили довольно тоскливое, поскольку не видно было присутствия хоть бы одной живой души, если не считать нескольких стад коров, для которых парковые лужайки служили прекрасным выпасом.

- Князь Доминик часто бывал в этой усадьбе? - спросил я.
- Иногда приезжал на конные прогулки вместе с княгиней. Альба ему не нравилась, он был иного характера, чем его дядя. Для князя Кароля это была забава, а князь Доминик решил превратить усадьбу в фольварок, чтобы она приносила доход. Там, где когда-то ставили пьесы, которые сочиняла его бабушка, теперь все зарастает травой и пасутся коровы голландской породы. …

- Возможно, он был прав, - отозвался я. - Содержать в порядке такую огромную усадьбу стоит огромных расходов.
- Нет, не из-за денег. Ординация давала князю полтора миллиона золотых дохода, хватило бы на содержание. Собирать тысячу людей, чтобы они жили в этих хатках, гуляли по парку, катались по каналам, все вместе садились вечером за стол, казалось ему скучным… Он думал устроить тут конный завод. Полагаю, если бы не война, то на месте бывших фазанариев, пасеки, крольчатников, болотца с аистами сейчас стояли бы лучшие в крае конюшни, а по аллеям носились бы табуны.

Годовой доход князя составлял 1 миллион 300 тысяч талеров. Он был самой популярной и богатой личностью в стране.

Но в 1764 году князь лишился титула воеводы и оказался в изгнании за политические убеждения и интриги, оппозицию к Станиславу Августу Понятовскому, будущему королю (после смерти Августа III), за участие в Барской конфедерации. Радзивилловское войско было расформировано, владения несколько раз секвестрировались, накопленные веками богатства рода растаскивались.

Фамильное серебро поступало на монетный двор.
- А когда-то здесь бурлила жизнь, - вспоминал господин Бургельский. - Дядя Доминика князь Кароль Станислав обновил усадьбу к приезду в Несвиж короля Станислава Августа. За три года вырыли эти каналы и пруды, срубили почти две сотни хаток в четыре комнаты каждая для гостей со всеми надворными постройками. В годы изгнания он жил во Франции, был принят при дворе и выстроил эту усадьбу по образцу деревень Рамбуйе и Трианон, в которых развлекалась французская королева Мария Антуанетта. Так мне рассказывал отец. В то лето, когда князь Пане Коханку принимал короля, я жил тут вместе с отцом и матерью. Станислав Август был потрясен увиденным - выстроить такое ему было не по карману. Каждый день в небе горели фейерверки, играли оркестры, на озере был разыгран штурм крепости Гибралтар, корабли и крепость были специально выстроены, в Альтане на острове были собраны охотничьи трофеи и разные штуки из слоновой кости, а в Королевском зале замка гости могли осмотреть все сокровища Радзивиллов. Отец рассказывал мне удивительные вещи - многие просто столбенели при виде таких богатств…

- Вы унаследовали его должность? - поинтересовался я и угадал.
Бургельский согласно кивнул.
- Князь Адам Чарторыйский рассказывал, что именно в тот визит короля тоже был с отцом в радзивилловском замке и видел две золотые скульптуры апостолов Петра и Павла, достаточно большие. Правда, ему было четырнадцать лет. Может быть, он по-мальчишески преувеличил их высоту - в два локтя, но не мог же он придумать…
- Кому рассказывал князь? - решил уточнить Бургельский.
- Государю нашему Александру.
Бургельский счел за лучшее не оспаривать высокое свидетельство.

- К сожалению, я никогда их не видал, - сказал он. - Некоторые сокровища не заносились в реестр. При деде Доминика в замке была княжеская каплица. Когда князь Пане Коханку вынужден был эмигрировать, часть драгоценностей он взял с собой. Золотые подсвечники из каплицы остались в сокровищнице. Их я видел, среди прочих вещей их увез Чичагов… Вполне допускаю, что в каплице могли стоять золотые статуэтки Петра и Павла или каких-нибудь иных святых. Говорят, какие-то драгоценности он закладывал. Все же он пробыл за границей десять лет. Но это только мои догадки…

- А если бы вы решили уточнить рассказ князя Чарторыйского, - спросил я, - к кому бы вы обратились. Или нет такого человека?

- Почему же нет. Это тесть князя Доминика, генерал Моравский, владелец Заушья. Он воспитывался в замке, был среди гостей, когда приезжал король. Говорят, что он проводит лето в своей усадьбе. Это близко, в десяти верстах.

Продолжение следует.