В жизни мне везёт на хороших людей. Многие из них - интересные, неординарные и незаурядные личности. Так случилось, что мне посчастливилось познакомиться и, несколько часов неспешно гуляя по Несвижу, общаться с известным польским режиссёром, членом Понтификальной комиссии по культуре в Ватикане Кшиштофом Занусси. Удивительный человек, умный и обаятельный, скромный и тактичный, интеллигентный и обходительный, умеющий слушать и рассказывать, он прекрасно знает историю нашего города, и, состоя по линии жены в родстве с Радзивиллами, - еще и историю этого княжеского рода. Причем, с такими нюансами, знанию которых позавидовали бы наши самые маститые краеведы.

«Самый ценный и главный наш ресурс - Время, и я надеюсь, мы потратим его с обоюдной пользой», - улыбаясь, произнес во время знакомства пан Кшиштоф. Так и случилось. Это был тот редкий, наиболее ценимый мною вид общения, когда больше говорил гость, нежели принимающая его сторона. Именно от пана Занусси я и узнала в подробностях историю о Максимилиане Колбе. Узнала, что называется, из первых уст, потому что именно Кшиштоф Занусси в 1990 году снял нашумевший в свое время фильм «Жизнь за жизнь», посвященный известному польскому проповеднику, причисленному к лику святых.

Какое отношение имеет Максимилиан Колбе к Несвижу? - спросите вы. Когда будете в Несвижском костеле Божьего Тела, обратите внимание на небольшую икону, которая «прячется» за первой колонной слева на стене храма. На ней - изможденный коленопреклоненный человек в полосатой робе и с порядковым номером узника концлагеря на груди. Редкий турист не задавал ещё вопроса: откуда такое необычное изображение в храме? А теперь поверните голову на последнюю колонну справа. На ней увидите изображение размером побольше - в одежде священника человек со спокойным взглядом уставших мудрых глаз. На обоих полотнах - Максимилиан Колбе.

В соседней Польше с глубоким почтением относятся к отцу Колбе. Его помнят, любят, чтут, перед ним преклоняются, им восхищаются. Максимилиан Колбе является покровителем заключенных, доноров, журналистов и даже радиолюбителей. В Германии создан и действует специальный фонд Максимилиана Колбе, который помогает бывшим узникам концлагерей. Святой Максимилиан - один из десяти святых мучеников XX века, в честь которых в Вестминстерском аббатстве в Лондоне воздвигнуты статуи. Максимилиан Колбе родился в 1894 году в небольшом польском местечке, которое в то время входило в состав Российской империи, в многодетной семье этнического немца и чистокровной польки. Семья была очень набожная, и в тринадцать лет мальчик решает вступить в орден францисканцев. Позже будет семинария - семь лет жизни в Риме, где разносторонне развитый, увлекающийся математикой, физикой и даже проектирующий новые виды самол ётов молодой человек в 19 лет станет доктором философии, а в 23 - доктором теологии.

Несколько лет жизни отца Колбе отдано Беларуси - в 1922 году, живя в одном из монастырей Гродно, он основал издательство и начал выпуск журнала «Рыцарь Непорочной Девы Марии ».

В 1927 году Максимилиан Колбе начинает в сорока километрах от Варшавы, на совершенно пустом месте строить монастырь Непокалянув (в переводе с польского - монастырь Непорочной Девы). В состав огромного монастырского комплекса уже через несколько лет входили редакция, семинария, радиостанция, оснащённая новейшим оборудованием типография, автостоянка, пожарная команда, склады, сапожные, столярные, швейные, слесарные мастерские, железнодорожная станция, связанная с государственной железной дорогой, и даже небольшой аэропорт с четырьмя самолётами. Суммарный ежедневный тираж выпускаемых в Непокалянуве газет составлял 230 000 экземпляров, а общий тираж ежемесячно выходящих журналов - свыше одного миллиона. Каждый монах был обязан овладеть хотя бы одной гражданской специальностью, благодаря чему в монастыре были свои лётчики, машинисты, наборщики, журналисты, радисты, водители, столяры, слесари, портные. О способности отца Колбе увлекать своим делом говорят цифры: через десять с небольшим лет в городке жили уже 762 монаха, что сделало Непокалянув самым крупным католическим монастыр ём в мире.

Отец Колбе мечтал, чтобы похожие монастыри в честь Девы Марии появились по всему миру, и в 1930-х годах он совершает ряд миссионерских путешествий в Китай и Японию. На окраине Нагасаки он основал японский аналог Непокалянува. Не зная ни одного слова пояпонски, он начинает издавать японскоязычную газету. Интересная деталь: вопреки синтоистским канонам, Колбе построил свой монастырь не в самом лучшем месте, как советовали японцы, а так, чтобы его от города отделяла гора. Как чувствовал: в августе 1945 года Нагасаки был уничтожен атомной бомбой, а монастырь не пострадал. Последуй Колбе советам японцев, и все плоды его стараний, вся монастырская братия погибли бы.

Таким был человек, на которого в 1941 году обрушил свою ярость фашизм. Накануне войны Колбе возвратился в Польшу. По рассказам и предупреждениям друзей, он знал, на что идёт. Даже Гестапо сообщило Колбе, что его просьба о предоставлении ему германского гражданства была бы принята благосклонно, если бы он записался в список лиц немецкого происхождения, поскольку у него была немецкая фамилия, и по происхождению он был немец. В первое время в Непокалянове размещался госпиталь Красного Креста. Мало-помалу туда начали стекаться беженцы: там находилось 2000 человек, выдворенных из Познани, и несколько сотен евреев. Немцы стали считать Непокалянов центром, где собирались беженцы, и отца Колбе арестовали. Но, в первый раз отпущенный на свободу, он стал реорганизовывать городок, чтобы еще больше приспособить его к потребностям беженцев. Он устроил там лечебницу, аптеку, госпиталь, кухни, булочные, огород. 1 февраля 1941 года он был арестован вторично. Отнёсся к этому со свойственным ему смирением: «Я иду послужить Непорочной туда, где сейчас нужна моя работа».

Как оказалось, его работа нужна была… в Освенциме, одном из самых страшных концентрационных лагерей. На человека с подорванным здоровьем (он страдал туберкулезом, и у него было только одно легкое) обрушились самые жестокие страдания, которым он подвергался даже в большей степени, нежели другие, поскольку был священником. А священники были для фашистов столь же ненавистны, как и евреи.

Так он стал номером 16670. Сначала отец Колбе подвозил телеги с гравием и камнями для строительства стен крематория. Причем телеги он должен был подвозить бегом. На расстоянии десяти метров друг от друга стояли стражники с дубинками, следившие, чтобы ритм работы не замедлялся. Потом он должен был распиливать и перетаскивать стволы деревьев. И опять: поскольку он был священником, то ему приходилось таскать тяжести в два, три раза тяжелее, чем носили другие заключённые. Товарищи по несчастью видели, как он шатается и обливается потом и кровью. При этом отец Колбе не хотел, чтобы кто-то подставлял себя под удары, помогая ему. «Не делайте этого. Непорочная поможет мне, и я справлюсь ». Вера его была безмерна. Он сам попросил отвести ему место в самом грязном месте барака - у дверей, чтобы всегда иметь возможность благословлять выносимых умерших узников.

Когда свещенника заставили переносить трупы, часто страшно изувеченные, и укладывать их штабелями для кремации, его соседи по бараку слышали, как он шептал: «Святая Мария, молись за нас!»

Потом настал день, когда одному из заключённых четырнадцатого блока, в который отец Колбе был переведён всего несколько дней назад, удалось бежать. Беглеца найти не удалось (позже выяснилось, что он утонул в выгребной яме). Три часа заключённые всех блоков стояли по стойке «смирно». В девять часов был сделан перерыв на скудный ужин. Четырнадцатый блок должен был стоять неподвижно, глядя, как его ужин выливают в канаву.

В течение всего следующего дня блок оставался на площади, стоя неподвижно в строю, у всех на виду, под ударами стражников, под палящим июльским солнцем, страдая от голода, жары, жажды, неподвижности и гнетущего ожидания. Если кто-нибудь падал, его бросали в кучу на краю поля. Когда с работы вечером вернулись обитатели остальных блоков, начался отбор десяти человек, которые должны были умереть голодной смертью в бункере вместо убежавшего. Жертвы были отобраны, и тут раздался крик одного из обреч ённых. У бывшего сержанта польской армии, сорокалетнего Франтишка Гаевничка были жена и десять детей.

И здесь свершилось чудо. Отец Максимилиан вышел вперед и предложил себя вместо Франтишка, которого он даже и не знал. Замена была принята. Не многие слышали слова, но все отмечали одну деталь: отец Колбе вышел из рядов уверенным шагом и направился к лагерфюреру Фрицшу, поражённому смелостью узника.

Для Фрицша узники лагеря были всего лишь номерами. Отец Колбе заставил его вспомнить, что они были людьми, личностями. «Что нужно этому грязному поляку?» - «Я католический священник. Я пожилой человек (ему было 47 (!) лет). Я хочу заменить его, потому что у него жена и дети».

Посмотрите фильм. Вы почувствуете глубокую трагичность произошедшего. Пан Занусси, рассказывая эту историю, весьма эмоционально попытался донести мысль, что чудо свершилось уже в самом факте принятия жертвы отца Колбе. Эта жертва - результат свободного выбора - стала как раз проявлением той идеи, для борьбы с которой и был построен концлагерь. Фашизм стремился доказать, что этические представления о братстве людей - это вздор. Что есть только одно этическое понятие - «раса», и что низшие расы «неполноценны ». Человечность, согласно нацистской идеологии, - это иудейско-христианская выдумка. Концлагерь должен был подтвердить то, что гуманизм есть для человека нечто внешнее, что его можно сорвать, как маску, по собственному произволу. И то, что Фрицш принял жертву Колбе, и, прежде всего то, что он принял замену ей, хотя должен был по крайней мере послать на смерть обоих - было невероятно.

Осужденных бросили в подземелье блока нагими ожидать голодную смерть. Им не давали ничего, даже капли воды. Во время длительной агонии отец Колбе громко читал молитвы и псалмы. И из соседних камер ему отвечали другие заключенные.

«Эхо этих молитв проникало сквозь стены, слабея с каждым днём, превращаясь в шёпот, угасая вместе с человеческим дыханием. Весь лагерь вслушивался в эти молитвы. Каждый день весть о том, что в тринадцатом блоке по-прежнему молятся, облетала все бараки. В омертвевшей ткани человеческой солидарности вновь начинала пульсировать жизнь. Медленная смерть в подземельях тринадцатого блока не была смертью червей, раздавленных в грязи. Она была драмой и ритуалом. Она была очистительным жертвоприношением », - вспоминали позднее очевидцы.

Слух о происходящем разнёсся и по другим концлагерям. Каждое утро в бункер для смертников фашисты приходили с проверкой. Когда они открывали двери камер, несчастные узники плакали и просили хлеба. Тех, кто ещё мог приблизиться к стражникам, жестоко избивали и бросали на цементный пол.

Отец Колбе ничего не просил, не жаловался, он сидел в глубине камеры, прислонившись к стене. Сами стражники смотрели на него с уважением. Потом осужденные начали умирать. Через две недели вместе с отцом Колбе в живых осталось четыре человека. Чтобы умертвить их, 14 августа 1941 года им была сделана в левую руку инъекция феноловой кислоты. Был канун любимого отцом Колбе праздника - Успения Девы Марии. На следующий день тело Максимилиана Колбе кремировали, а прах развеяли по ветру.

Что касается Франтишка Гаевничка, то он, проведя в плену пять лет, пять месяцев и девять дней, дождался-таки прихода Советской армии в январе 1945 года и вместе с другими, оставшимися в живых узниками Освенцима был освобожд ён. В этом году исполнилось пятнадцать лет со дня кончины Франтишка - он умер 13 марта 1995 года в весьма почтенном возрасте 93-х лет, пережив своего спасителя на целую жизнь - на 53 года. В эту полувековую жизнь уместилось многое. Освободившись из Освенцима, бывший сержант узнал, что его старшие сыновья погибли под бомбежками, однако супруге Елене и младшим детям удалось спастись. Семья воссоединилась, и все вместе они в качестве почетных гостей присутствовали в 1971 году на церемонии беатификации Максимилиана Колбе, которую проводил Папа Римский Павел VI. Год спустя, в 1972 году, Франтишек Гаевничек в присутствии ста пятидесяти тысяч паломников, приехавших в Освенцим почтить память его жертв, выразил публичную благодарность Максимилиану Колбе за то, что тот спас ему жизнь. В 1977 году Гаевничек овдовел. Ещё через пять лет, когда Максимилиана Колбе причисляли к лику святых, он снова стал почётным гостем в Ватикане, и 10 октября 1982 года на его глазах, в торжественной обстановке под аплодисменты двухсот тысяч верующих Папа Иоанн Павел II официально причислил его спасителя к лику святых мучеников, присвоив ему титул «мученика милосердия», ранее никогда не употреблявшегося за всю историю христианства.

Во время своей проповеди в Освенциме Иоанн Павел II сказал: «В этом лагере, который был построен для опровержения веры - веры в Бога и веры в человека - и для того, чтобы в корне истребить не только любовь, но и все проявления человеческого достоинства и гуманизма, этот человек одержал победу благодаря вере и любви». «Ненависть не созидает - созидает любовь», - любил повторять при жизни отец Колбе. Стоит помнить об этом всем нам.