"Она красива и элегантна, но, как
многие ее соотечественники, манерна, высокомерна, кокетка скорее по
расчету, чем по движению сердца. Она ревниво относится к знакам внимания
в свой адрес, но обращается с мужчинами, как будто они предназначены
лишь для ее развлечения или времяпровождения. Она никого не любит, и
саму ее не любят. Говорят, впрочем, что она умна и что беседа с ней
может быть интересной, однако мало кто имеет возможность судить об этом,
так как она чрезвычайно сдержанна, и многие имеют основания считать ее
ничтожеством” (современник о Е.Р.)
В январе 1921 года известный
американский финансист и видный еврейский деятель Феликс Варбург
(1871—1937) получил письмо, подписанное "Princess Catherine Radziwill”
(см.: Приложение, документ № 7). Поскольку там поднималась тема
"Протоколов сионских мудрецов” (ПСМ), уже пару лет будоражившая
еврейскую общественность Западной Европы и США, Варбург переслал письмо
Луису Маршаллу (1856—1929) — ведущему адвокату и общественному деятелю,
председателю Американского еврейского комитета (American Jewish
Committee), в недавнем прошлом главе Комитета еврейских делегаций на
мирной конференции в Версале (1919). 25 февраля 1921 года в
еженедельнике "The American Hebrew and Jewish Messenger” появилось
интервью редактора с вышеупомянутой княгиней, в котором она заявила, что
не только знает, кто и когда составил этот документ, но и видела его
оригинал на французском языке. Она назвала ряд лиц, причастных к
дореволюционным российским спецслужбам, — генералов П.А. Черевина и П.В.
Оржевского, руководителя Заграничной агентуры Департамента полиции
(далее — ДП) П.И. Рачковского и его помощников М.В. Головинского и И.Ф.
Манасевича-Мануйлова. Это интервью, как и опубликованная княгиней в
скором времени во Франции статья, — первое "свидетельство” о том, что
ПСМ являются политической подделкой, рожденной в недрах спецслужб
государства, которого больше не существует. Свидетельство княгини
Радзивилл вызвало значительный отклик в прессе. Несмотря на некоторые,
немедленно появившиеся в печати указания на ошибки и явные анахронизмы,
оно создало основу для так называемой "полицейской версии” происхождения
ПСМ, до сих пор весьма распространенной в популярной и отчасти в
научной литературе о ПСМ. Что касается публицистов и историков
антисемитского направления, то для них выступление Е. Радзивилл, с одной
стороны, остается очередным доказательством всемогущества мировой
закулисы, а с другой — еще одним скандальным эпизодом в биографии давно
скомпрометированной особы.
Женщина, вошедшая в историю под именем княгини Екатерины Радзивилл,
известна, кроме данного сюжета, благодаря трем другим эпизодам ее
биографии:
1) публикациям в 1880-х годах книг о великосветском обществе Берлина и
Санкт-Петербурга, автором или, точнее, соавтором которых она была;
2) скандальному судебному процессу в Южной Африке: княгиня была обвинена
в подделке подписи на ценных бумагах знаменитого политика, активнейшего
проводника британской колониальной экспансии Сесиля Родса
(1853—1902) и приговорена за это 30 апреля 1902 года к двухлетнему
тюремному сроку;
3) публикациям ряда писем жены Бальзака Эвелины Ганской к ее брату
Адаму, отцу княгини Радзивилл, — писем, признанных впоследствии
подделкой.
Обманы не только сопутствуют деяниям самой Е. Радзивилл (в дальнейшем
ввиду того, что в течение своей долгой жизни она носила несколько имен,
будем называть ее ЕР), но и порождают ошибки журналистов, писателей и
исследователей, обращавшихся к ее биографии. В авторитетном "Польском
биографическом словаре” неправильно указана дата ее депортации из России
(1913; на самом деле — 1914) и приезда в США (1922; на самом деле —
1917). Согласно рассказу В. Пикуля "Дама из "Готского альманаха”, она
вместе с мужем получает русское подданство в 1882 году (на самом деле — в
1888-м) и отправляется в США с лекциями о Бальзаке чуть ли не сразу
после освобождения из тюрьмы. Б. Робертс, автор лучшей книги о С. Родсе и
ЕР, утверждает, ошибочно — впрочем, как и "Польский биографический
словарь”, что ЕР была выслана из России за раскрытие тайны болезни
царевича Алексея в книге "Behind the Veil at the Russian Court” (1913);
настоящие причины выдворения были совсем иными (см. ниже).В русском
переводе фундаментального исследования о ПСМ итальянского слависта Ч.
Дж. Де Микелиса ЕР объявлена участницей переписки с итальянским атташе
генералом де Робилану в 1889—1914 годах. Эта переписка, по мнению
ученого, свидетельствует о связях ЕР с миром международных спецслужб.
Однако в данном случае ЕР ни при чем: письма, на которые ссылается Де
Микелис, на самом деле принадлежат одной из родственниц ее первого мужа —
княгине Марии Доротее Елизавете Радзивилл (1840—1915).
Полноценную биографию ЕР написать крайне затруднительно: для этого
пришлось бы изучить полицейские и дипломатические архивы целого ряда
государств — как минимум, Германии, России, Франции, Англии, Швеции, ЮАР
и США. Тем не менее выявленные нами архивные материалы и печатные
тексты, в первую очередь, собственные сочинения ЕР — книги и статьи, а
также письма, позволяют восстановить ряд неизвестных или малоизвестных
фактов. В совокупности они проливают свет на ее неоднозначную роль как
возможной свидетельницы создания ПСМ или, по крайней мере, их
прототекста.
Начнем с семьи. Екатерина Адамовна Ржевуская (Katarzyna Rzewuska)
родилась 30 марта 1858 года в Петербурге. Ее отец — генерал-адъютант,
генерал от кавалерии граф Адам Адамович Ржевуский, из семьи польской
знати, перешедшей на российскую службу после разделов Польши. Мать —
Анна Дмитриевна, урожд. Дашкова (1830—1858), вторая жена графа Адама,
умерла через несколько дней после рождения дочери. В 1860 году А.А.
Ржевуский женился на Ядвиге Ячевской (1843—1889), родившей ему троих
детей: Станислава (1864—1913), Адама Витольда (1869—1939) и Леона
(1871—1926). У Екатерины был еще один брат — внебрачный сын графа Адама,
тоже Адам (1848?—1932). В XIX веке семья Ржевуских оставила след в
истории русской, польской и европейской культур: сестрами графа Адама и
тетками Екатерины были подруга Пушкина и Мицкевича, "тайная
осведомительница” (Р. Якобсон) Каролина Собанская (1793—1885) и жена
Бальзака Эвелина Ганская (1801—1882), а ее дядей — польский прозаик и
публицист Хенрик Ржевуский (1791—1866). Еще будучи ребенком, маленькая
Екатерина привлекала внимание коронованных особ. В 1867 году император
Александр II и его жена Мария Александровна интересовались, в какой вере
воспитывается живущая в Петербурге девочка (см.: Приложение, документ №
1). По-видимому, проверка конфессиональной принадлежности Екатерины
состоялась незадолго до ее отъезда в Париж, где до 1873 года она
находилась на попечении теток, Каролины и Эвелины.
Екатерине Адамовне еще не было шестнадцати лет, когда 26 октября 1873
года отец выдал ее замуж за Вильгельма Адама Радзивилла (1845— 1911),
члена германской ветви знаменитого польско-литовского княжеского рода,
майора прусской армии. Венчание состоялось в Верховне (Киевская
губерния), имении, купленном А.А. Ржевуским у своей племянницы — дочери
Эвелины Анны Ганской-Мнишек. Хотя ЕР пользовалась титулом "княгиня
Радзивилл” — с перерывами — до конца своих дней (1941), она потеряла на
это право после смерти мужа и своего второго брака (1911).
Молодые поселились в Берлине в родовом дворце Радзивиллов. За годы их
совместной жизни появилось шестеро детей: Луиза (5 апреля 1876 — 21 июня
1966), Ванда (30 января 1877 — 9 августа 1966), Габриэла (14 марта 1878
— 9 января 1968), Николай-Вацлав (4 июля 1880 — 30 ноября 1914),
Альфред (5 мая 1882 — ?) и Михаил-Казимир (21 января 1888 — 1 марта
1903). С середины 1890-х годов отношения ЕР с мужем и детьми становятся
все более прохладными: показательно, что во время наиболее трудного
периода ее жизни — суда в Кейптауне — ни муж, ни дочери к ее судьбе
интереса не проявили, а старший сын Николай, в это время тоже
проживавший в Южной Африке, был, судя по всему, в основном занят
собственными делами. Наиболее слабо отразившийся в архивных и печатных
источниках период жизни ЕР — с 1880-го по 1887 год, между рождением ее
четвертого и шестого ребенка. Княгиня провела эти семь лет в высшем
свете европейских столиц. Именно в эти годы в Париже заканчивается
жизненный путь ее знаменитых теток — Эвелины (1882) и Каролины (1885).
Тогда же, во время поездок в Париж, ЕР входит в круг журнала "Nouvelle
Revue” (основан в 1879 году), становится приятельницей его знаменитой
издательницы и писательницы Жюльет Адам (1836—1936), в салоне которой
она должна была встретиться с друзьями Ж. Адам: постоянным автором
журнала И.Ф. Ционом (1842—1912) — русским консервативным деятелем,
ученым и журналистом, и фрейлиной m-lle Ю.Д. Глинкой (1836—1918?). Круг
занятий Глинки в первой половине 1880-х годов составляли антигерманские и
антинигилистические разыскания. Хотя среди авторов журнала подписи ЕР
нет, в какой-то момент она начинает сотрудничать в этом издании. Осенью
1883-го — зимой 1884 года, в 24—26-м выпусках журнала появляется
несколько глав из "La Societe de Berlin”, очерков о высшем свете столицы
Германской империи. Эти главы, в скором времени ставшие значительной
частью отдельной книги, были подписаны псевдонимом Comte Paul Vasili,
якобы принадлежавшим некоему русскому дипломату. В дальнейшем на
протяжении шести лет на страницах журнала, а потом отдельными книгами
публиковались пикантные опусы с аналогичными названиями, посвященные
высшему свету других европейских столиц — Вены (1884—1885), Лондона
(1885), Мадрида (1885—1886), Санкт-Петербурга (1886), Рима (1886—1887),
Парижа (1888). Все эти годы в печати продолжалось обсуждение вопроса о
том, кому принадлежит псевдоним.
"La Societe de Berlin” представляет собой набор характеристик
коронованных особ, великосветских сплетен и т.п. По нынешним временам
содержание этих очерков достаточно невинно, однако сам факт раскрытия
маленьких тайн чопорного берлинского двора и общества, причем на
страницах издания, проводившего отчетливо антигерманскую линию, вызвал
скандал. Поскольку в книге "графа Поля Василя” изложены вполне реальные
факты, которые могли быть известны только человеку определенного круга, в
Берлине стали искать виновника. Первоначально автором считали француза
Августа Жерара, бывшего чтеца германской императрицы Августы. Однако в
конце концов под подозрением оказалась ЕР — несмотря на то, что в книгу
была включена отстраненная характеристика "русской, еще молодой”
княгини: "Она красива и элегантна, но, как многие ее соотечественники,
манерна, высокомерна, кокетка скорее по расчету, чем по движению сердца.
Она ревниво относится к знакам внимания в свой адрес, но обращается с
мужчинами, как будто они предназначены лишь для ее развлечения или
времяпровождения. Она никого не любит, и саму ее не любят. Говорят,
впрочем, что она умна и что беседа с ней может быть интересной, однако
мало кто имеет возможность судить об этом, так как она чрезвычайно
сдержанна, и многие имеют основания считать ее ничтожеством”.
В жизнеописаниях ЕР можно найти упоминания о ее коротком приятельстве с
Ю. Глинкой (постоянно по ошибке именуемой Юлианой, а иногда и графиней) и
их соавторстве в работе над другой книгой — "La Societe de
Saint-Petersbourg”. Сама ЕР отрицала этот факт — по-видимому, вполне
обоснованно: в фундаментальном, основанном на самостоятельных архивных
изысканиях труде С. Моркоса соавторами этой книги названы Ж. Адам и
живший в 1880-е годы в Париже отставной русский дипломат К.Г. Катакази
(1830—1890). Вопрос о том, кому принадлежал псевдоним Comte Paul Vasili,
осложняется тем, что с 1913 года ЕР подписывала ряд своих книг и статей
слегка измененным его английским вариантом (Count Paul Vassili), а в
1918 году раскрыла этот псевдоним в двух книгах — "Confessions of the
Czarina” и "Rasputin and the Russian Revolution”. Однако это еще не
достаточное основание, чтобы приписать ЕР более ранние произведения,
подписанные этим псевдонимом и выходившие в Париже в 1880-е годы.
Гипотеза С. Моркоса, согласно которой книги 1880-х годов, в том числе и
рассказывавшие о петербургском высшем свете, создавались людьми из круга
редакции журнала "Nouvelle Revue” или близкими к ней, представляется
нам достаточно убедительной. К этому кругу принадлежали хозяйка журнала
Жюльет Адам, ее ближайший помощник Илья Цион, фрейлина Юстинья Глинка
(по характеристике газеты "Le Radical”, "интриганка и склочница”), К.Г.
Катакази, а также ЕР (самая молодая и самая титулованная). Занятия Ю.
Глинки в 1880-е годы интересуют нас потому, что своей первоочередной
задачей она считала влияние на российскую внешнюю и внутреннюю политику,
причем не только на страницах прессы, но и путем конфиденциальной
передачи русскому правительству (и лично императору Александру III)
сенсационной (сегодня назвали бы ее конспирологической), но далеко не
достоверной информации. Из публикации письма Юстиньи Глинки императору
Александру III стало известно, что приехавшая из Парижа приятельница Ж.
Адам добивалась в начале 1883 года приема у императора, чтобы лично
сообщить ему имена убийц, якобы подосланных в Петербург канцлером
Германской империи Бисмарком, сведения о тайном антироссийском военном
соглашении Германии с Австро-Венгрией и секретные дипломатические шифры.
Не добившись приема, Ю. Глинка частично поделилась этими тайнами с
командующим корпусом жандармов, товарищем министра внутренних дел П.В.
Оржевским (1839—1897). Как мы увидим впоследствии, именно его — генерала
Оржевского — назвала ЕР в своих разоблачениях 1921 года заказчиком (во
Франции!) компрометирующих еврейство документов (будущих ПСМ), причем
идея создания подобного текста приурочивается ею к 1884 или 1885 году,
то есть к периоду активной работы в "Nouvelle Revue” над книгами "графа
Поля Василя”.
Отношения Ю.Д. Глинки и ЕР с середины
1880-х, очевидно, прервались. В 1900 году, издавая предназначавшуюся для
европейского высшего света газету на французском языке, Глинка включает
в список потенциальных подписчиков более десятка представителей рода
Радзивиллов. Сама ЕР, к этому времени уехавшая в Южную Африку, в этот
список не вошла. В 1886 году ЕР вместе с мужем и детьми покидает
Германию: по-видимому, этот отъезд был вынужденным и связанным с
подозрениями в авторстве "La Societe de Berlin”. A апреле 1888 года
умирает ее отец; спор с мачехой и братьями по поводу наследства приводит
к судебному разбирательству (см.: Приложение, документ № 2). Супруги
решают остаться в России, и поэтому муж ЕР, князь Вильгельм Радзивилл,
обращается к императору Александру III с просьбой о натурализации:
осенью 1888 года он вместе со всем семейством становится российским
подданным. На протяжении нескольких лет ЕР вращается в высшем свете
Петербурга, приезжая туда из имения в окрестностях села Большие
Березники (Карсунский уезд Симбирской губернии). Весной 1888 года в
Петербурге она живет в гостинице "Европейская” и принимает участие в
напоминающей театральный фарс интриге, в которую также вовлечены
журналистка О.А. Новикова (1840—1925), один из ведущих британских
журналистов Вильям Стид (1849—1912) и ирландская политическая
деятельница Мод Гонн (1865—1953). Судя по описаниям участников этих
событий, здесь вновь возникают секретные документы, которые — на сей раз
при помощи ЕР — передаются обер-прокурору Синода К. Победоносцеву и под
влиянием которых якобы происходит сближение России и Франции. О степени
увлеченности тридцатилетней княгини российской и мировой политикой
убедительно говорит ее письмо бывшему дипломату и министру внутренних
дел графу Н.П. Игнатьеву (1832—1908) от 6 декабря 1888 года, где
вперемешку со светской болтовней и жалобами на имущественные сложности
отчетливо просматривается хорошая информированность автора о новых
течениях в европейской политике, связанных с восшествием на германский
престол молодого императора Вильгельма II, о ненадежности Тройственного
союза и о причинах провала русской политики в Персии (см.: Приложение,
документ № 2). В первой книге мемуаров ЕР называет Игнатьева одним из
своих "лучших друзей”, отмечая, что "из всех русских государственных
деятелей у него было наиболее ясное понимание как нужд, так и силы его
страны”. Еще больше внимания она уделяет другому сановнику царствования
Александра III, генерал-адъютанту, начальнику личной охраны и ближайшему
другу императора П.А. Черевину. Имя Черевина всплывает и в других ее
книгах, в письме в ДП в 1914 году (см.: Приложение, документ № 4), а
также в выступлениях по поводу ПСМ в 1921 году. Отношения ЕР с ним на
самом деле были близкими; согласно мемуарам С.Ю. Витте, она "попросту
жила с Черевиным, а поэтому имела некоторое влияние в петербургском
обществе, так как Черевин был влиятельным человеком, а вследствие этого и
княгиня Радзивилл могла оказывать некоторое влияние”. О том, что в этот
период ЕР имела возможность действовать (и влиять!) в Петербурге, можно
судить по другому ее письму Н.П. Игнатьеву, написанному в апреле 1890
года (см.: Приложение, документ № 3): здесь ЕР рассказывает, каким
образом она отреагировала на публикацию в газете князя В.П. Мещерского
(1839—1914) "Гражданин” направленной против нее статьи. В этом тексте
легко узнавались черты характера и эпизоды биографии ЕР: "В некотором
царстве, в некотором государстве, проживала себе в столичном городе
маркиза Кривда Славянофиловна Гладкостелящая. Как бы вам определить, кто
она такая была: случалось ли вам когда-нибудь видеть резные китайские
фигурки, вделанные одна в другую; приглядываешься, изучаешь одну, а там,
смотришь, за этой — другая проскакивает, а за этой другой — третья и
четвертая, и все они одна в одной вертятся, крутятся, искрятся,
пестрятся и при этом всю затаенную в малейших своих уголках пыль так и
мечут вам в глаза. Немцы (что это я сказал, ведь так вы, пожалуй,
подумаете, что все дело происходит в Берлине), немцы, говорю я,
аккуратно вынимали платки, протирали глаза и всматривались, сначала
пятились, потом отворачивались, несмотря на то, что Кривда
Славянофиловна была убежденная патриотка и каждой каплей крови своей
жертвовала (она любила, чтобы ее в этом уверяли) за достоинство, честь и
преуспеяние Faterland’а. <…> Ее политические убеждения были
граненые; граней было столько, сколько партий; в трудные минуты, когда
приходилось категорически высказываться, — она прикидывалась страусом и
зарывала голову в песок. <…> Почуяв беду и практически доказав,
что герой Сервантеса не имеет ни времени, ни пола, Кривда Славянофиловна
совершенно кстати узнала, что в соседнем царстве умерли у нее родные и
оставили ей недвижимое наследство, которое, однако, по законам, к
иностранке перейти не может. За чем же стало дело? Маркиза приехала в
Россию (Боже мой, что я говорю; уж не подумает ли читатель, что все дело
происходит в Петербурге), приволокла с собою своего мужа, потому что
страдалец еще жив, и повторила то библейское переселение, которое
совершилось когда-то из Ханаана в Египет, когда в Ханаане оказался
голод. <…> Зажила себе маркиза по-новому, отреклась от своих
прошлых верований и стала ратовать за славян и заниматься воспитанием
своих детей, переучивая их новому языку. Говорит маркиза по-русски с
оттенками, которых русские грамматики не успели еще ввести, в детях
развивает чувство любви к себе, помня, что мы особенно ценим то, что
видим редко. Сначала она было занялась спиритизмом (духи сами как-то
влеклись к ней), но так как она соединяла в себе идеи религиозного
единения церквей, то сочла спиритизм не совсем подходящим в своей
программе”.
В этой характеристике отмечена способность "маркизы” менять политические
ориентиры, ее умение прятать свои настоящие принципы — если таковые
вообще имелись. Как мы увидим, это ее свойство проявится впоследствии, в
1919—1921 годах, когда проблема ПСМ становится весьма актуальной на
Западе. Прибегнув к содействию М.И. Шебеко, жены товарища министра
внутренних дел, ЕР смогла заставить Мещерского — далеко не последнего
человека в высшем свете Петербурга! — извиниться перед ней в печати.
Редактор "Гражданина” принес свое "искреннее и почтительное извинение”
"одной светской даме”, которую он назвал "весьма почтенной и, в
серьезном смысле слова, безупречно честной”.
В первой половине 1890-х годов семейство Радзивиллов подолгу живет в
разных западноевропейских странах. В мае 1895 года в Петербурге дочь ЕР
Ванда становится женой князя Гепхардта Блюхера фон Вальштат (1836—1916) и
переезжает вместе с супругом (который был старше ее на сорок лет!) на
нормандский остров Херм в проливе Ла-Манш: впоследствии ЕР время от
времени там их навещает. В мае 1896 года она присутствует на коронации
Николая II в Москве, последний раз в своей жизни участвуя в придворной
церемонии в качестве титулованной особы. Приблизительно в это время
тридцатисемилетняя княгиня начинает самостоятельно путешествовать по
Европе, особенно часто останавливаясь в Лондоне и Париже, где она
возобновляет старые контакты в журналистской среде, устанавливает
множество новых и начинает зарабатывать как журналист. Согласно
некоторым источникам, эти передвижения и общение с представителями
низших социальных слоев создают ей неблагоприятную репутацию, однако,
как отмечает Б. Робертс, эти оценки нельзя считать обоснованными.
Наиболее известный и наиболее скандальный эпизод биографии ЕР —
знакомство с бывшим премьером-министром Капской колонии и алмазным
"королем” Сесилем Родсом (чье имя много лет носила африканская колония
Британии Южная Родезия — нынешняя Республика Зимбабве), поездка вместе с
ним в Южную Африку, журналистская деятельность в Кейптауне в поддержку
политических инициатив Родса и, наконец, арест по обвинению в подделке
подписи Родса на финансовых документах, за которым последовали уголовный
процесс и двухлетний тюремный срок. Естественно, процесс и приговор
привлекли внимание мировой прессы к личности ЕР. ЕР знакомится с Родсом в
Лондоне в феврале 1896 года. В 1897 году она шлет ему письмо в Родезию,
в котором предупреждает о возможных покушениях на его жизнь, ссылаясь
на свои "провидческие” способности: этот способ привлечь внимание
адресата предвосхищает позднейшие письма Ф. Варбургу декабря 1920-го —
января 1921 года (см.: Приложение, документы № 7, 9). Весной 1899 года
во время очередного визита Родса в Лондон ЕР возобновляет знакомство с
ним, просит советов по поводу своих финансовых дел, а в июле
отправляется в Южную Африку тем же пароходом, что и Родс. ЕР приезжает
туда накануне англо-бурской войны, когда Южная Африка оказывается одной
из "горячих точек” планеты. Здесь она становится видной фигурой в
колониальном обществе, развивает свою дружбу с Родсом, поддерживая его
политику статьями в лондонской прессе. Тем не менее ее настойчивые
попытки превратить отношения с Родсом во что-то более значительное и
постоянное не увенчались успехом. В конце апреля 1900 года ЕР
отправляется на несколько месяцев в Лондон, откуда вместе с ней в Южную
Африку приезжает ее сын Николай. Он сначала работает в знаменитой
алмазной фирме "De Beers”, а впоследствии в качестве офицера
колониальной армии сражается с бурами (речь идет о Николае Вацлаве
Радзивилле, муже известной впоследствии меценатки Марии Магдалены
из рода Завишей (прим. radziwill.by)
Поездка в Лондон оставила определенный
след в биографии ЕР: чтение английской газетной хроники 1900 года
выявляет новый образ княгини — скандальный и одновременно комический. В
июне 1900 года ЕР, проживавшая в лондонском отеле "Carlton”, оказалась в
центре внимания, после того как заявила, что средь бела дня у нее
украли драгоценности на крупную сумму. Факт подобной кражи вызвал
ажиотаж в газетах по обе стороны океана. Впоследствии выяснилось, что
ЕР, нуждавшаяся в деньгах, сдала свои драгоценности в ломбард, а вся
история с кражей была выдумкой — не последней в ее биографии. А в
двадцатых числах июля в лондонском суде рассматривался иск, поданный
неким продавцом детской одежды против княгини Радзивилл, ее зятя князя
Гепхардта и его жены Ванды: заказав и получив за несколько лет до этого
дорогой комплект для внука и сына, великосветское семейство не
удосужилось его оплатить и стало спорить, кому это надлежит сделать. Суд
признал виновной именно княгиню Радзивилл и обязал ее выплатить истцу
207 фунтов стерлингов. Лондонские происшествия были сигналом о
финансовых трудностях, которые испытывала ЕР; после возвращения в
Кейптаун они лишь усугубились. В 1901 году ЕР глубже втягивается в
местные дела, основывает еженедельник "Greater Britain” и становится его
редактором и главным автором. Издание не имеет успеха, и вскоре ЕР
пытается решить свои денежные проблемы путем мошенничества: она
подделывает подпись Родса на долговых обязательствах на значительную
сумму. Однако ее попытка обналичить один из этих документов
заканчивается неудачей, так как купец, выдавший ей аванс, подает на нее в
суд. В октябре 1901 года Родс, который в этот момент находился в
Лондоне (его отношения с ЕР были уже окончательно испорчены), присылает
оттуда формальное заявление о том, что он никогда не подписывал такого
рода бумаг. 28 февраля 1902 года ЕР оказывается под арестом; ее
собственный иск против Родса ни к чему не приводит. В результате
дальнейших расследований ЕР формально обвиняется в неоднократном
совершении подделки и в мошенничестве.
Суд над ЕР состоялся в конце апреля 1902 года в Кейптауне. К тому
времени самого Родса уже не было в живых (он умер 26 марта), и
общественное мнение связывало его кончину со скандалом, вызванным
поведением ЕР. Она была признана виновной по всем пунктам обвинения и
приговорена к двум годам тюрьмы. Судья в своей заключительной речи
заявил, что не приговаривает 44-летнюю княгиню к исправительным работам
лишь из-за состояния ее здоровья. Комментируя приговор, один
американский журналист отметил, что готовность трибуналов Старого Света
применять закон к титулованным особам с той же строгостью, что и к
простым смертным, — отрадное доказательство повсеместного прогресса
демократии. Впоследствии тот же журналист высказал предположение, что в
южноафриканском процессе были допущены процессуальные нарушения; спустя
несколько десятилетий Б. Робертс, не сомневавшийся в виновности ЕР, тоже
посчитал, что суд над ней нельзя назвать справедливым.
ЕР провела в тюрьме шестнадцать месяцев и вышла на свободу 13 августа
1903 года. Любопытно, что период следствия, суда и ее тюремного
заключения в Кейптауне (март 1902-го — август 1903 года) точно совпадает
по времени с появлением в России "Протоколов сионских мудрецов”: 7
апреля 1902 года в петербургском "Новом времени” вышла статья М.
Меньшикова с сообщением об их существовании, а с 28 августа по 7
сентября (с 10 по 20 сентября н.с.) 1903 года публикация "Протоколов…”
была осуществлена в газете П. Крушевана "Знамя”. (О роли ЕР в деле о
"Протоколах будет рассказано во 2 части статьи” (прим.radziwill.by)
КОНЕЦ 1 части.
Radziwill.by выражает благодарность
Хенрику Барану и Александру Парнису за возможность публикации этой
статьи.
Часть 2
